Здесь она последовательно поступала во все театральные школы – и нигде не была принята: мало того, что внешность у Фаины была «неартистическая», так еще на прослушиваниях она от волнения начинала заикаться. Наконец удалось пристроиться в частную школу, но оттуда она вскоре вынуждена была уйти – нечем было платить. Денег практически не было. От отчаяния она пошла к старому другу отца. Тот сказал: «Дать дочери Фельдмана мало – я не могу, а много – у меня уже нет…».
Наконец отец, поддавшись уговорам жены, прислал ей перевод. Получив деньги, Фаина вышла на улицу – и ветер вырвал их у нее из рук. Фаина вздохнула: «Как жаль – улетели…».
Кто-то из знакомых, узнав об этой истории, сказал: «Это же Раневская, «Вишневый сад»! Только она так могла!» И Фаина стала Раневской.
Непрактичность всю жизнь была основной из главных черт Фаины Георгиевны. Деньги у нее никогда не водились – ее либо обкрадывали собственные домоправительницы, либо брали в долг без отдачи, а все, что оставалось, она тратила на подарки друзьям.
Фаина Раневская.
В Москве Фаина познакомилась со знаменитой балериной Екатериной Васильевной Гельцер. Она иногда пускала к себе кого-нибудь, подобранного из толпы у Большого театра. Подходила, спрашивала: «Кто тут самый замерзший?» Однажды такой оказалась Фаина. Они с Гельцер, несмотря на разницу в возрасте, очень подружились. Гельцер ввела Фаину в круг своих друзей, водила на спектакли Московского Художественного театра, познакомила с Мариной Цветаевой, Осипом Мандельштамом, Владимиром Маяковским. Она же устроила Фаину на сцену – на выходные роли в летний Малаховский театр, антрепренером которого была ее близкая приятельница. Театр был очень неплохим: там во время летних каникул играли лучшие актеры, ставились классические пьесы. По окончании сезона Фаина через театральную биржу с немалым трудом устроилась за 35 рублей в месяц «со своим гардеробом» на роли героини-кокетт (то есть соперницы главной героини) в Керчь.
В Керчи состоялся официальный дебют Фаины – она играла мальчика-гимназиста в пьесе «Под солнцем юга». В театр никто не ходил, и антреприза прогорела. Распродав вещи, Фаина переехала в Феодосию. Тамошний антрепренер сбежал от актеров, ничего не заплатив. Из Феодосии пришлось перебраться в Кисловодск, а оттуда – в Ростов-на-Дону.
Наступил 1917 год. Весной стало известно, что вся семья Фельдман на своем пароходе «Святой Николай» эмигрировала в Турцию.
В Ростов Фаина приехала с единственной целью – обратиться за помощью к жившей там Павле Вульф. Раневская явилась к ней в номер, от смущения села на журнальный столик вместо стула. Вульф предложила ей выучить роль из какой-нибудь пьесы и, увидев результат, сказала: «Мне думается, вы способная, я буду заниматься вами».
Уроки у Вульф стали, по сути дела, единственной театральной школой Раневской. Несмотря на разницу в возрасте – шестнадцать лет, – их отношения переросли в дружбу, связывавшую двух актрис всю жизнь. Вульф заменила Раневской семью, являясь ее наставником, другом, единственным критиком – строгим и авторитетным. Вместе они прожили почти 45 лет.
Фаина Раневская.
Дочь Павлы Ирина очень ревновала мать к Фаине. Чтобы доказать, что она тоже на что-то способна, Ирина со временем сама пошла на сцену. Она уехала в Москву, где с успехом играла в разных театрах, потом стала режиссером – даже ставила спектакли, в которых играла Фаина Георгиевна.
Когда в Ростове начались бои, решили уехать в Крым. Раневскую взяли с собой. Она потом говорила: «Павла Леонтьевна спасла меня от улицы».
В Крыму тогда было страшно: постоянные бои, голод, эпидемии. Спас семью Вульф Максимилиан Волошин, регулярно приносивший им еду: хлеб и мелкую хамсу, которую жарили на касторовом масле. Раневская много играет – пьесы Чехова, Островского, Гоголя, Горького. Играть было тяжело, и Фаина много раз решала уйти со сцены, но Павле Леонтьевне удавалось ее успокоить, уговорить остаться. В конце 1924 года, когда война закончилась, Вульф и Раневская переехали в Москву – там, в школе-студии МХТ, уже училась дочь Павлы Леонтьевны Ирина.
Павла Вульф и Раневская поступили в передвижной театр московского отдела народного образования – МОНО, на следующий год, когда МОНО закрылся, – в Бакинский рабочий театр, где проработали три года, потом играли в Гомеле, Смоленске, Архангельске, Сталинграде, опять Баку. А в 1931 году Павлу Вульф пригласили на педагогическую работу в Театр рабочей молодежи – ТРАМ. И Вульф с Раневской снова оказываются в Москве.
Здесь Раневскую пригласил в свой Камерный театр известный режиссер Таиров – с его женой и первой актрисой его театра Алисой Коонен Фаина была знакома уже давно. Уже первая ее роль – Зинка в «Патетической сонате» – имела шумный успех у публики.
Желая покорить и кинематограф, Раневская собрала свои фотографии и отослала их на «Мосфильм». Ей вернули их со словами: «Это никому не нужно». Актриса обиделась на кино. Но когда однажды к ней подошел молодой человек и сказал, что хотел бы снять ее в кино, она бросилась ему на шею. Это был Михаил Ромм, который тогда приступал к съемкам своего первого фильма «Пышка» по Ги де Мопассану.
Раневская в фильме "Пышка".
Фаина играла роль госпожи Луазо. Съемки проходили по ночам – актеры были из разных театров, днем их собрать было невозможно, – в холодном павильоне. Раневской сшили платье из остатков ткани, которой обили экипаж, – оно было очень тяжелым и совершенно неудобным. Когда съемки наконец закончились, Фаина вместе со своей подругой и партнершей по фильму Ниной Сухоцкой поклялись на Воробьевых горах, как Герцен и Огарев, что никогда больше не будут сниматься в кино.
Тем не менее уже через два года Раневская согласилась сняться в фильме режиссера Игоря Савченко «Дума про казака Голоту». Роли для нее не было, но режиссеру так хотелось снять Раневскую в своем фильме, что он предложил ей заменить имеющегося в сценарии скупого попа на попадью. «Если вам не жаль оскопить человека, я согласна», – ответила Раневская.
На пробах ее одели, загримировали и попросили войти в декорации и что-нибудь изобразить. Раневская подошла к клетке с птицами, сунула палец в клетку и засмеялась: «Рыбки мои золотые!» Потом наклонилась к поросятам… Съемочная группа лежала от хохота. Эта кинопроба – редчайший случай – вошла в фильм.
В 1935 году Фаина перешла из Камерного в Центральный театр Красной Армии. Здесь она получила заглавную роль в спектакле по пьесе Горького «Васса Железнова». За исполнение роли Вассы Раневская получила звание заслуженной артистки РСФСР. А в 1939-м она ушла из театра, чтобы сниматься в кино.
Раневская в фильме "Подкидыш".
В том же году она снялась в фильмах «Человек в футляре» и «Ошибка инженера Кочина», а также в фильме, ставшем ее триумфом и сильно испортившем ей жизнь, – в «Подкидыше». Знаменитую фразу «Муля, не нервируй меня!» она придумала сама – и возненавидела ее. Всю оставшуюся жизнь «Муля» преследовал ее: так кричали толпы бежавших за ней мальчишек на улицах, так говорили, знакомясь с ней, элегантные дамы. Даже Брежнев, вручая ей в 1976 году – в связи с 80-летием – орден Ленина, вместо приветствия сказал: «А вот идет наш «Муля, не нервируй меня!». Раневская ответила: «Леонид Ильич, так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы!» Генсек смутился: «Простите, но я вас очень люблю…»
В фильме «Мечта» Раневская сыграла Розу Скороход – небогатую, несчастную в своей любви к негодяю-сыну содержательницу пансиона. Это была лучшая роль Раневской в кино, единственная ее главная роль в кинематографе, редкое сочетание высокого комизма и глубочайшей трагедии. В то время Раневская была очень худой, хрупкой, но свою героиню она представляла массивной. Раневская специально придумала Розе тяжелую походку, обматывала ноги бинтами, чтобы они казались толстыми и опухшими. Но, к сожалению, судьба у фильма не сложилась. Премьера «Мечты» состоялась 6 июля 1941 года – Москву уже обстреливали. Во время войны фильм был неактуальным, а потом о нем забыли… Когда «Мечту» увидел президент США Рузвельт, он сказал: «На мой взгляд, это один из самых великих фильмов земного шара. Раневская – блестящая трагическая актриса».
На время войны семья Вульф и Раневская были эвакуированы в Ташкент. Здесь Фаина Георгиевна познакомилась и подружилась с Анной Ахматовой, которую едва живой привезли из осажденного Ленинграда. Дружба эта продолжалась всю жизнь. Раневская боготворила Ахматову, называла ее «Рабби» или «Раббинька» – в знак уважения к ее мудрости.
Ахматова утешала ее: «У каждого из нас есть свой Муля». – «А какой Муля у вас?» – спросила Раневская. «Сжала руки под темной вуалью…» – немедленно ответила Анна Андреевна.
Раневская долгое время записывала за Ахматовой ее высказывания по разным поводам. Однажды Анна Андреевна попросила прочесть записи. «Знаете, я растапливала печку и по ошибке вместе с другими бумагами сожгла все, что записала», – ответила Раневская. «Мадам, вам 11 лет и никогда не будет 12», – сказала Ахматова и долго смеялась.
Их дружба продолжалась и после эвакуации – до самой смерти Анны Андреевны в 1966 году. Фаине Георгиевне предлагали написать воспоминания об Ахматовой, но она отказалась: «Мне не поручали сделать это!» С трудом ее уговорили написать воспоминания о себе – она за три года написала почти целую книгу, но потом сожгла. Писательница Маргарита Алигер уговорила ее восстановить написанное, но целой книги уже не получилось…
После Ташкента за Раневской закрепилось прозвище «фуфа» – так ее называл внук Павлы Леонтьевны.
Раневская в фильме «Золушка», 1947 г.
В Москву Вульф и Раневская вернулись в 1943 году. Раневская поступила в Театр драмы (им. Маяковского). Уже на следующий год Раневская снялась в фильме «Свадьба» по Чехову, а в 1947 году – в «Золушке» по Шварцу. Евгений Львович, всегда очень следящий за точностью своего текста, тем не менее позволил Раневской ввести некоторые реплики «от себя»: например, знаменитая фраза «Я бегаю, хлопочу, добываю и добиваюсь, очаровываю…» была придумана Раневской прямо на съемках.
Фаина
Раневская и Любовь Орлова в фильме "Весна".
В том же году Раневская снимается в «Весне» с Любовью Орловой, с которой тоже была дружна. Когда-то именно Раневская уговорила Любу Орлову сниматься в кино. Ее не отпускали на съемки из театра, и Орлова уже собиралась отказаться от фильма, но Раневская запретила, сказав: «Вот увидишь, кинематограф станет твоей судьбой!» Орлова всю жизнь называла Раневскую «мой Фей».
Раневская в спектакле «Дядюшкин сон», 1950 г.
До перехода в Театр имени Моссовета – она играет Бабушку в «Молодой гвардии» Фадеева, Берди в пьесе «Лисички» Лилиан Хеллман, в 1949 и 1951 годах стала лауреатом Сталинской премии. В 1954 году на сцене Театра Моссовета она сыграла в пьесе Горького «Сомов и другие». Сталину нравилась игра Раневской: «Вот Жаров в разном гриме, разных ролях – и везде одинаков; а Раневская без грима, но везде разная».
Раневская в спектакле «Странная миссис Сэвидж», 1950 г.
В это же время Раневская создала свой драматический шедевр – инсценировку рассказа Чехова «Драма», где она играла вместе с замечательным актером Осипом Абдуловым, а после его смерти – с Борисом Тениным. Этот концертный номер имел ошеломляющий успех. Раневская фантастически играет провинциальную тетку с претензией на интеллигентность, с необычайным воодушевлением читающую несчастному писателю свой ужасающий «шедевр». Но новых ролей ей не давали, и постепенно испортились отношения с администрацией театра – вплоть до сердечного приступа у Раневской. В 1955 году она переходит в Театр им. Пушкина. Она проработала там восемь лет и столкнулась с теми же проблемами – нет ролей, нет понимания. Ирина Вульф, в то время уже режиссер Театра им. Моссовета, уговорила ее вернуться в этот театр – и Раневская работала там до самого конца.
Раневская в спектакле «Рассказ о Турции», 1953 г.
В начале 50-х годов Раневская переехала из комнаты в коммуналке в Старопименовском переулке в двухкомнатную квартиру в высотке на Котельнической набережной. К сожалению, квартира оказалась далеко не такой удобной, как представлялось: прямо под окнами выход из кинотеатра и служебный подъезд булочной, где разгружали машины с хлебом. «Я живу над хлебом и зрелищем», – говорила Раневская.
Раневская в спектакле "Шторм".
В 1957 году Раневская поехала в Румынию навестить семью – мать, брата, племянника. Она не видела родных сорок лет. К сожалению, сестра Белла уже несколько лет жила в Париже, и ей не дали визу, хотя Раневская пыталась это устроить. Потом Белла вышла замуж и уехала в Турцию, но вскоре овдовела. Почувствовав себя совсем одинокой, Белла вспомнила о своей сестре, кинозвезде и лауреате многих премий. Она решила, что сестра наверняка богата и сможет содержать ее. Белла написала Фаине, что хочет переехать к ней. Фаина Георгиевна начала хлопотать – хлопоты растянулись на несколько лет.
Фаина
Раневская на сцене театра.
А в 1961 году умерла Павла Леонтьевна Вульф – после ее смерти Раневская почувствовала себя совсем одинокой.
Раневская – чуть ли не единственная великая актриса, у которой никогда не было романов, семьи, детей. Она как-то сказала: «Все, кто меня любили, не нравились мне. А кого я любила – не любили меня. Кто бы знал мое одиночество! Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной…» И добавила: «Моя внешность испортила мне личную жизнь». Ее семьей были ее друзья, ее роли.
Тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фурцева в конце концов добилась для Раневской не только разрешения на приезд ее сестры, но и на совместное их проживание на Котельнической. Раневская пошла к Фурцевой благодарить: «Спасибо, Екатерина Алексеевна, вы – мой добрый гений!» Фурцева ответила: «Ну что вы, какой же я гений, я простой советский работник».
Сестры стали жить в соседних комнатах. Но вскоре Изабелла Георгиевна тяжело заболела и в 1963 году умерла. Фаина Георгиевна снова осталась одна… Она пережила всех, кого любила, – Павлу Вульф, Ахматову, умершую в 1962 году Екатерину Гельцер, ушедших в 1975 году Любовь Орлову и Дмитрия Шостаковича..
В 1960 году Раневская снялась в фильме «Осторожно, бабушка!» в роли бабушки и на следующий год получила звание Народной артистки СССР, а в 1965-м – в фильме «Легкая жизнь». В театре она начала играть одну из своих звездных ролей – «Странную миссис Сэвидж» в пьесе Джона Патрика, в 1972 году она передаст эту роль Любови Орловой.
Раневскую знала вся страна: когда она шла по улице, все милиционеры отдавали ей честь, а прохожие спрашивали, где она сейчас снимается… Ей нечего было сказать. Раневской предлагали сценарии, в основном эпизодические роли, но Раневская была очень требовательна и в плохих фильмах сниматься отказывалась. «Сняться в плохом фильме – все равно что плюнуть в вечность», – говорила она. А о своих неудачных ролях сказала: «Деньги давно съедены, а позор остался». С возрастом ее было все труднее уговорить сыграть то, что ей не нравилось, и не так, как она сама хотела.
Демонстрируя в профессии исключительную требовательность, деловитость и педантизм, в бытовых вопросах она была на редкость беспечна. Получив однажды гонорар за фильм, она пришла в театр и за кулисами стала предлагать всем деньги. Пачку быстро расхватали – самой Фаине Георгиевне не осталось ничего. «И ведь раздала совсем не тем, кому хотела», – сокрушалась она. Все ее домработницы беспощадно ее обворовывали и обманывали. Говорили, что любой человек мог подсесть к ней в транспорте, попросить денег – и тут же их получить. Она никогда не вспоминала о своих займах. «Мне всегда было непонятно: люди стыдятся бедности и не стыдятся богатства!» – говорила она. Жила очень скромно, годами спала на раскладушке, потом – на узенькой тахте. Купленную как-то роскошную двуспальную кровать тут же подарила своей домработнице Лизе на свадьбу. Делать подарки она любила больше всего на свете. Как-то она написала: «Поняла, в чем мое несчастье: скорее поэт, доморощенный философ, бытовая дура – не лажу с бытом! Деньги мешают, и когда их нет, и когда они есть… Вещи покупаю, чтобы их дарить. Одежду ношу старую, всегда неудачную. Урод я».
Недолюбливая свою внешность, Раневская мало заботилась о своем внешнем виде – не было ни желания, ни средств. Одевалась во что попало, хотя чувствовался врожденный вкус. Очень любила шейные платки и шарфы, шляпы. У нее были очень красивые, ухоженные руки с тщательно отполированными ногтями. Она тщательно следила за прической и всегда, даже на сцене, пользовалась хорошими французскими духами – пожалуй, это была единственная роскошь, в которой она себе не отказывала.
Характер у нее был требовательный, взрывной, капризный, нервный. Остро ощущая свое одиночество, Раневская пыталась скрыть его плотной завесой юмора, который со временем перешел в язвительность и цинизм. Ее ядовитые фразы до сих пор повторяют – они превратились в фольклор.
Раневская в спектакле «Дальше – тишина», 1969 г.
В 1969 году состоялась премьера спектакля «Дальше – тишина» по пьесе Вины Дельмар. Партнером Раневской был Ростислав Плятт – они играли супружескую пару. Плятт и раньше работал с Раневской – в «Мечте», «Слоне и веревочке», «Весне», театральных спектаклях. Роль в «Тишине» была в какой-то степени реваншем Раневской за многие годы простоя, она отдавала своей Люси Купер все силы, и хотя пьеса была слабовата, спектакль пользовался феноменальным успехом. Попасть на него было невозможно – те, кто мог, приходили смотреть на игру двух великих стариков по нескольку раз, распространяя легенды о той фантастической игре, которую они увидели. Каждый спектакль был другим: Раневская физически не могла произнести одну и ту же реплику одинаково, все время что-то придумывала, меняла. Но возраст, постоянные болезни и Раневской, и Плятта не давали играть спектакль так часто, как хотелось бы им и зрителям…
Фаина Раневская и Ростислав Плятт в спектакле «Дальше тишина», 1969 г.
В 1973 году Раневская, по настоянию своей подруги Нины Станиславовны Сухоцкой, переехала из дома на Котельнической в Южинский переулок – по сути дела, первое в ее жизни нормальное жилье, без вида на соседнюю стену, как в коммуналке в Старопименовском переулке, без матерящихся грузчиков под окном, как на Котельнической…
Фаина Раневская на прогулке с Мальчиком.
Почти сразу же в ее жизни появился пес Мальчик – его, подобранного на улице, Фаина Георгиевна полюбила больше, чем кого бы то ни было еще. Даже отказалась ложиться в больницу, потому что Мальчику не с кем остаться. Больницы она вообще не любила, о ЦКБ, в которой приходилось лежать чаще всего, говорила: «Кремлевка – это кошмар со всеми удобствами». Ей хотелось только одного – играть, а не было ролей, не было сил…
Последняя премьера состоялась в 1980 году – это была пьеса Островского «Правда хорошо, а счастье лучше». Раневская давно хотела сыграть Островского и попросила одного из своих знакомых подобрать ей пьесу. Ей предложили «Правду», рассчитывая, что ей понравится центральная роль старухи Барабошевой. Однако Раневская выбрала роль няньки Фелицаты. Раневской уже с трудом удавалось выучить текст, ей было тяжело играть, но ее Фелицата, стоившая Фаине Георгиевне огромного нервного напряжения, стала из эпизодической роли центральной; игра Раневской перекрывала всех.
Раневская в последние годы.
Талант Раневской, как это ни странно, часто мешал ей. Известен, например, такой случай. В 1964 году режиссер Александр Файнциммер снимал на Мосфильме фильм «Спящий лев». Раневская, которая давно не играла, позвонила режиссеру и предложила себя на роль директора магазина. Вся киностудия сбежалась смотреть, как будет пробоваться Раневская. Она долго гримировалась, потом за 20 минут сыграла перед камерой полсотни разных эпизодов – еле успевали менять пленку. Файнциммер посмотрел пробы и впал в панику: если снять Раневскую в этом эпизоде, все остальное провалится: она играла настолько сильно, что остальные рядом с ней просто терялись… Он позвонил Раневской и все объяснил. Она выслушала его и сказала: «Значит, я так и умру, ничего не сыграв…»
Последний раз Раневская вышла на сцену 24 октября 1982 года – в спектакле «Дальше – тишина». Она ушла из театра тихо, без банкетов или скандалов: просто написала заявление и ушла. Как она сказала, «надоело симулировать здоровье». Она устала ждать новых ролей: «Мне осталось жить всего сорок пять минут. Когда же мне все-таки дадут интересную роль?» За 50 лет в московских театрах она сыграла только 17 ролей. Когда ей прислали пьесу Джона Маррелла «Смех лангусты» о последних днях жизни Сары Бернар, Раневская сначала загорелась, а потом сказала: «Я не буду играть. Я видела Сару Бернар на сцене… Я не смею ее играть».
Фаина Раневская.
Весной 1984 года у Фаины Георгиевны опять был инфаркт, потом – пневмония… 20 июля ее не стало.
Ее похоронили на Донском кладбище, рядом с сестрой. Гениальную актрису, которая, по ее собственным словам, не сыграла и четверти тех ролей, которые должна была сыграть. Одну из немногих, чья память надолго пережила их самих…
Новые фото
Лучшие фото
